я топчу поле одуванчиков аккорды
Одуванчики аккорды
В детстве мы все был и разные,
Были вопросы стр анные.
”Мама, как назыв ается
То, что летит в облаках?
Ой, мама, смотри что-то падает
Пох ожее на одуванчики? ”
Женщина улыбается:
”Это, сынок, десантни ки.”
Ой, мама, смотри что-то падает
Пох ожее на одуванчики? ”
Женщина улыбается:
”Это, сынок, десантни ки.”
Время прошло, повзрослел мальчуган.
Мать вся в слезах и шу мный перрон.
Девчонка прижалась к е го губам –
В армию уезжает он
Да вы не волнуйтесь милые,
Время пройдет и я вер нусь домой
Я тоже хочу попр обовать
Как одуванчики летят над землей!”
Мужчиной стал он в армии, взгляд смелый и ру ки сильные.
С бесстрашным вз ором прыгал он р ешительно в бездну синюю,
Но ку пол однажды подвел его, и, выйдя, стропы за путались,
А запасной он открыть не см ог, – упал, в парашют укутался.
Но ку пол однажды подвел его, и, выйдя, стропы за путались,
А запасной он открыть не см ог, – упал, в парашют укутался.
Время прошло и девчонка та ве дет малыша по ул ице.
Мальчишка поднял свои гла за, видя как ту чи хмурятся.
Ой, мама, смотр и что-то падае т – похожее на одуванчики
Девушка вдруг за плакала – э то сынок десантн ики.
Ой, мама, смотр и что-то падае т – похожее на одуванчики
Девушка вдруг за плакала – э то сынок десантн ики.
Голубые Береты – Одуванчики: аккорды песни
Текст песни «Голубые Береты – Одуванчики» с аккордами для гитары
Ой, мама, смотри что-то па дает
Пох ожее на одуванчики?”
Женщина улыбается:
”Это, сынок, десантники. ”
Ой, мама, смотри что-то па дает
Пох ожее на одуванчики?”
Женщина улыбается:
”Это, сынок, десантники. ”
Время прошло, повзрослел мал ьчуган.
Мать вся в слезах и шумны й перрон.
Девчонка прижалась к его г убам –
В армию уезжает он
Да вы не волнуйтесь мил ые,
Время пройдет и я вернусь домой
Я тоже хочу попроб овать
Как одуванчики летят над землей!”
Ой, мама, смотри что-то падает – похожее на одуванч ики
Девушка вдруг запла кала – это сы нок десантники.
Ой, мама, смотри что-то падает – похожее на одуванч ики
Девушка вдруг запла кала – это сы нок десантники.
Аппликатуры аккордов для гитары на песню “Голубые Береты – Одуванчики (Десантники)”:
Видео/Клип на песню “Голубые Береты – Одуванчики”:
Представленные аккорды на песню группы Голубые Береты – “Одуванчики”, а также приложенные к ним партитуры аккордов для гитары, помогут вам в её быстром и эффективном разучивании.
Если вы найдете какую-либо ошибку или захотите дополнить нашу публикацию, дайте знать об этом в комментариях или отправьте нам письмо на email. Заранее спасибо!
За полем одуванчиков
Юрий Коваль «Самая лёгкая лодка в мире».
За полем одуванчиков запись закреплена
Девушку устроили в аптеку по знакомству.
Фамилия девушки была Миллер.
После смерти отца у семьи Миллеров начались большие проблемы с деньгами. Поэтому идея отправить младшую дочь на работу пришлась по душе матери, уже отчаявшейся свести концы с концами.
Показать полностью.
И всё бы хорошо, но.
ЯДЫ!
Яды преследовали девицу Миллер.
Экзамен она сдала блестяще, но яды не прекратили её преследовать.
Новый случай не заставил себя ждать:
«В тот день я готовила мази, и для одной из них налила немного фенола в крышечку от баночки, потом с величайшей предосторожностью добавила его пипеткой, считая капли, в мазь и смешала всё вместе на мраморном столике. Как только мазь была приготовлена, я положила её в баночку, наклеила этикетку и начала готовить другую мазь.
За полем одуванчиков запись закреплена
Вечером остаться дома, выключить верхний свет, включить настольную лампу. Сделать несколько бутербродов, засунуть их в духовку, или какие там у вас приспособления для превращения холодного в горячее существуют. Заварить чёрный листовой чай в большом пузатом чайнике, нарезать лимон. Отключить телефоны — это важно. Телевизор, если таковой имеется, — лицом к стене (руки за голову, о да). Забраться с ногами в кресло, бутерброды и чай — на поднос, поднос — на колени, обложиться, к примеру, детективами Агаты Кристи или рассказами Герберта Уэллса, словом, чем-нибудь давным-давно зачитанным до дыр, но с тех пор основательно подзабытым.
Для кого-то всё вышесказанное — верный способ испортить себе вечер. А для кого-то — один из бесчисленных рецептов счастья, самый простой, но далеко не наихудший.
Макс Фрай «Девяносто восемь настроений»
За полем одуванчиков запись закреплена
Знаменитый итальянский дайвер Энцо Майорка нырял в море близ Сиракуз со своей дочерью Россаной, которая была на лодке.
Погружаясь, он почувствовал, что-то слегка ударило его по спине. Он повернулся и увидел дельфина. Потом понял, что он не хочет играть, а что-то говорил.
Животное нырнуло и Энцо за ним последовал.
Показать полностью.
На глубине около 12 футов, находился, попавший в заброшенную сетку, ещё один дельфин.
Дельфин может выдержать под водой до 10 минут, потом тонет.
Освобожденного, всё ещё ошеломленного дельфина Энцо, Россана и другой дельфин вывели на поверхность. А потом неожиданно оказалось: это была дельфиниха, которая вскоре родила дельфинёнка.
Дельфин-отец сделав круг, подплыл к Энцо, прикоснулся к щеке (как поцелуй) — жест благодарности. и уплыл.
После всего происшедшего Энцо сказал: «Пока человек не научится уважать природу и разговаривать с животным миром, он никогда не узнает свою истинную роль на Земле. «
За полем одуванчиков запись закреплена
3. И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.
Показать полностью.
4. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится,
5. не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла,
6. не радуется неправде, а сорадуется истине;
7. всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит.
8. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.
9. Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем;
10. когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится.
11. Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое.
12. Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда позна’ю, подобно как я познан.
13. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.
Новый Завет
Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла
ГЛАВА 13
За полем одуванчиков запись закреплена
Ты не седая, бабушка, ты беленькая.
Самый лучший, самый симпатичный персонаж в культурах мира – это бабушка. Твоя, моя, его – не важно. Главное – бабушка.
Мне везёт на бабушек. Я про них много писал. И радостно вынужден ещё раз написать. Потому что бабушка – основа мира.
Показать полностью.
Гуляю недавно по парку. Осень. Некое подобие бабьего лета. Леденцы падающих листочков. То красных, то жёлтых. И привкус в воздухе сладковатый. Хочется прямо-таки целовать воздух. Сажусь на скамейку.
Как по заказу – присаживается ко мне очередная бабушка со скандинавскими палками. Лет восемьдесят. В штанах. Короткая причёска. Нежная паутина морщин на лице:
Ну кто сейчас ещё так спрашивает, кроме мудрых бабушек?
— Спасибо. У вас есть дети? Вы будете счастливым. Вижу по вашему лицу.
Бабушка удовлетворённо потеребила свой седой ёжик:
— Будут. Обещаю, будут. Глядя на вас скажу – будут обязательно.
— А вы вот не представляете, будущий дедушка, до чего у меня симпатичная внучка. Верочка. Ей восемь лет. Восемь. Я её так и зову – «Восьмёрочка». У неё такой носик… похож на кнопку «стоп» в лифте. Мы так и играем: я ей нажимаю на кнопку, в смысле – на носик, а она говорит: «Стоп-машина!». Звонко так. Как будто чёкаются фужерами на Новый год. «Стоп-машина!». И всё время жуёт жвачку и говорит «Ва-а-ау». Длинненько так, в растяжку. Как киска: «Мя-я-яу». Очень смешно. Смешно?
— Да… А «вау», по-моему, это ерунда. И жвачка – тоже ерунда. Пусть жуёт. Володя Варечке всё говорит: «Ну что ты, Варькин, всё время жуёшь? Ты ведь всё-таки человек, а не хомяк какой-нибудь американский…». А Варечка ему: «Я хомячка! Я хомячка!» И опять жуёт. Чав-чав! Как верблюжонок. Смешная! Уши двигаются.
Розовые. Да и пусть жуёт. Потом надоест – и перестанет жевать. То ведь всё мелочи. Люди вообще как-то стали сердиться на мелочи. Не правда ли?
— А знаете – я очень счастливая. Очень. Вы извините, что я так резко перешла. Но просто я вдруг как-то подумала… Это я, наверное, в маму счастливая. У меня мама была очень счастливая. Очень. Счастье ведь – это не то, что с тобой происходит, а что ты чувствуешь. Правильно? А она всегда была весёлая. И ей всё нравилось. Мы даже иногда с мамой просто, помню, иногда просто садились на крылечке – у нас был дом в Всехсвятском, где «Сокол». Знаете? Сейчас там всё снесли. Ну и вот, мы садились и мама говорила: «Давай, дочка, смеяться…» А я говорила: «Давай!». И мы так друг на друга посмотрим… Ну, так… Как будто удивляемся: что это ты тут делаешь? И ка-а-а-ак начнём смеяться! Просто так. «Смех без причины…» А я думаю, смех без причины – признак счастья.
А какая у нас была сирень в саду! Боже мой, персидская. Цветёт как пенится. С облаками на небе соревнуется. Я всё время путала, где небо, где сирень. Мы с мамой вечером садились на скамейки и нюхали, нюхали… Пока голова не закружится, как у пьяных.
А потом была война. Трудно, конечно, было. Но вообще было хорошо, весело. Почему-то как вспомню о войне – всё одна картинка: зима и мы в снежки играем. Я уже была большая, мне было восемь лет, как сейчас моей Варечке. Глупости я, конечно, говорю: «война – было весело». Война – и вдруг весело. Чушь!
А с другой стороны – вот пытаюсь представить что-нибудь плохое – не могу! И сколько было смертей, и сколько было горя… А мне всё вспоминаются снежки. И снег сладко так пахнет, как будто даже ванилью. А может, даже ванилином. Как пахли старые пластинки. Вы когда-нибудь нюхали старые пластинки?
— Вот-вот, снежок пахнет пластинками. Неплохо сказала? И когда этот снежок лепишь, он глухо так хрустит, как будто кошка урчит. Наверное, я такая вот… Смесь божьего одуванчика со старым тапочком. И ничего с собой не могу поделать. Счастливая – и всё тут. А вы – счастливый?
Я помню, как один раз, уже почти перед смертью, через двадцать пять лет после войны, ему как ветерану государство первый раз подарило полкурицы. Он сидел, смотрел на эти свои ветеранские полкурицы и плакал. Это был единственный раз, когда он плакал. А так он всё время был весёлый и никогда не жаловался. Никогда. Он, помню, когда наплакался, вытер слёзы, улыбнулся и сказал:
— Ну вот и здесь партия с правительством надули: курицу без попки дали. Какому-нибудь замполиту попка досталась.
Он очень любил куриную попку. Как курицу варим, мама всё время говорила:
Да, «попку – папке»… Строго так, и брови домиком. Он когда умирал, его слова последние были: всё будет хорошо. Сказал «всё будет хорошо» и умер. В Москве у нас на каком-то кладбище, кажется, на Ваганьковском, есть могила одного картёжника и там написано: «Я – пас». Эпитафия такая. Папе страшно нравилось. Напишите, говорит, мне тоже «я – пас».
Но это он, конечно, шутил. А на самом-то деле ему хотелось себе крест поставить. Он понимал, что никакого креста поставить не получится. Дочь, я то есть, комсомолка. Да и вообще… Это уже потом Володя и доченька моя в девяносто шестом поставили папе крест. Страшно дорогой. Мы продали машину и поставили крест. И маме тоже, которая умерла через год после папы. Она тяжело болела, но никогда не унывала. А вы когда-нибудь унываете?
— Понимаю. Но не надо. Представляете, как мне повезло с родителями. И потом мне всю жизнь везло: и в институте, и на работе. И с мужем, и с доченькой, и с зятем, и с Варюшенькой. А ещё мне знаете, почему повезло? Потому что я встретилась со стихами. Блоковскими, цветаевскими, ахматовскими. Мне с ними совсем ничего не страшно. Они мне как бы заменили маму и папу. Понимаете? Что-нибудь случается тяжёлое и страшное. А мне не тяжело и не страшно. Потому что есть стихи. Это как такое бомбоубежище. Первый раз мне мама прочитала стихи. Цветаевские. Была осень. Из кадки с дождевой водой пахло сладко. Осенью всегда сладко пахнет. И листья падали, тоже сладкие, и рябина горела цветаевская, горькая.
Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.
Она такая, наша осень, горько-сладкая… А я теперь стала седая. А Варенька моя говорит: «Ты бабушка, не седая, ты беленькая. Ты у меня не старенькая, ты новенькая». По-моему, седина – это тоже счастье. Может быть, самое большое в мире… Вы так не считаете?
Армейская — Одуванчики (Десантники). Аккорды, на гитаре
«Одуванчики» (про десантников ВДВ) — красивая армейская песня под гитару! Как оказалось у этой песни существует 2 разных варианта, которые мне очень понравились. Порой даже путаю во время исполнения, съезжаю то на один мотив — то на другой. Всякое бывает… 🙂 Текст в сети тоже не везде одинаковый, но главное суть одна. А это куда важнее!
Перебор и бой Одуванчики
Первый куплет и припев играется перебором «восьмерка»:
бас-3-2-3-1-3-2-3- и повтор…
Аккорды, текст Одуванчики
Выделенное цветом исполняется 2 раза.
Em C
В детстве мы все были разные,
Am H7
Были вопросы странные.
Em C
Мама, а как называется
Am H7
То, что летит в облаках?
E Am
«Ой, мама, смотри что-то падает
D G
Похоже на одуванчики?»
Em Am
Женщина улыбается:
H7 Em
«Это, сынок, десантники!»
Em C
Время прошло повзрослел мальчуган
Am H7
Мать вся в слезах и шумный перон
Em C
Девчонка прижалась к его губам
Am H7
В армию уезжает он
E Am
«Да вы не волнуйтесь милые
D G
Время пройдет и я вернусь домой
Em Am
Я только хочу попробовать
H7 Em
Как одуванчики летят над землей»
Em C
Мужчиной стал он в армии
Am H7
Взгляд смелый и руки сильные
Em C
С бесстрашным взором прыгал он
Am H7
Решительно в бездну синюю
E Am
Но купол однажды подвел его
D G
И вылетев стропы запутались
Em Am
А запасной он открыть не смог
H7 Em
Упал — парашутом укутался
Em C
Время прошло, а девчонка та
Am H7
Ведет малыша по улице
Em C
Мальчишка поднял в небо глаза
Am H7
Видя, как тучи хмурятся
E Am
«Ой, мама, смотри что-то падает
D G
Похоже на одуванчики?»
Em Am
Девушка вдруг заплакала:
H7 Em
«Это, сынок, десантники!»
Видео-1 Одуванчики
(кавер и аппликатуры аккордов):
Видео-2 Одуванчики
(подробный разбор вступления, перебора и боя)
В оригинале песню можно прослушать в аудио плеере слева, под названием «Одуванчики», там же есть и «Десантники» (версия выше).
Аккорды все те же, но из-за совершенно другого мотива проигрываются и чередуются немного иначе, да и быстрее сам темп игры. В словах также есть отличие.
На мой взгляд, композиция не менее красивая!
Видео-3 Одуванчики
(кавер и разбор вступления. Подбирал на слух. ):
Одуванчики аккорды
В детстве мы все был и разные,
Были вопросы стр анные.
”Мама, как назыв ается
То, что летит в облаках?
Ой, мама, смотри что-то падает
Пох ожее на одуванчики? ”
Женщина улыбается:
”Это, сынок, десантни ки.”
Ой, мама, смотри что-то падает
Пох ожее на одуванчики? ”
Женщина улыбается:
”Это, сынок, десантни ки.”
Время прошло, повзрослел мальчуган.
Мать вся в слезах и шу мный перрон.
Девчонка прижалась к е го губам –
В армию уезжает он
Да вы не волнуйтесь милые,
Время пройдет и я вер нусь домой
Я тоже хочу попр обовать
Как одуванчики летят над землей!”
Мужчиной стал он в армии, взгляд смелый и ру ки сильные.
С бесстрашным вз ором прыгал он р ешительно в бездну синюю,
Но ку пол однажды подвел его, и, выйдя, стропы за путались,
А запасной он открыть не см ог, – упал, в парашют укутался.
Но ку пол однажды подвел его, и, выйдя, стропы за путались,
А запасной он открыть не см ог, – упал, в парашют укутался.
Время прошло и девчонка та ве дет малыша по ул ице.
Мальчишка поднял свои гла за, видя как ту чи хмурятся.
Ой, мама, смотр и что-то падае т – похожее на одуванчики
Девушка вдруг за плакала – э то сынок десантн ики.
Ой, мама, смотр и что-то падае т – похожее на одуванчики
Девушка вдруг за плакала – э то сынок десантн ики.
За полем одуванчиков
Юрий Коваль «Самая лёгкая лодка в мире».
За полем одуванчиков запись закреплена
Душу формирует и детский сад, и семья. Но прежде всего школа! Я в первый класс пошёл в 1943-м. Зима, война.
Какой завтрак тебе дома соберут? Чай из трав. Кусок хлеба.
А в школе с самого утра топилась печка. После второго урока учительница заваривала чай всё на тех же травах, каждому наливала в его кружку чуть-чуть разведённого сахарина — личного!
Показать полностью.
Открывалась дверь — и дежурный вносил противень, на котором лежали пирожки. С чем уж они были, не помню, но они казались нам самыми вкусными на свете! Мы их ели, прихлёбывая кипяток, а учительница в это время рассказывала разные истории. Это называлось — воспитание! Это называлось — забота! Забота о следующем поколении. С этого начинается воспитание любви к Родине — когда ты чувствуешь заботу Родины о себе.
А сейчас я слушаю все эти рассуждения — платное образование, элитные школы… Я вообще не понимаю, что это такое — элитные ученики. Что такое элитные собаки или лошади — понимаю. А элитных людей не знаю — знаю образованных. Интеллигентных знаю. Попытка заместить один класс другим — интеллигенцию на элиту, степень элитарности которой определяется уровнем их дохода, — рождает расслоение, а с ним одичание душ, которое мы получили.
За полем одуванчиков запись закреплена
Тогда другие обитатели озера сгрудились вокруг и стали цепляться за бабу в надежде, что и их вытащат оттуда. Она с возмущением начала пинать их ногой и закричала: «Прочь, это меня вытаскивают, а не вас, это моя луковка, а не ваша!» В тот момент, когда она прокричала это, луковка порвалась, а баба плюхнулась обратно в озеро и горит там по сей день.
Скажи она: «Это наша луковка», быть может, вытащила бы их всех из огня. Но коль скоро произнесла: «Моя луковка, а не ваша», она стала менее, чем человеком. Отказавшись от участия, она отреклась от своей личностности. Истинная человеческая личность, верная образу Бога-Троицы, всегда говорит не «я», но «мы», не «моё», а «наше». Молитва, которой научил нас Сын Божий, начинается словами «Отче наш», а не «Отче мой». Участие было отличительной чертой первой апостольской общины в Иерусалиме: «И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении (to share the common life) и преломлении хлеба и в молитвах. (…) Все же верующие были вместе и имели всё общее» (Деян. 2:42–44). Мы, христиане двадцатого столетия, отчаянно нуждаемся в открытии заново этого значения общинности, в том, чтобы снова научиться разделять (share) луковку.
За полем одуванчиков запись закреплена
За полем одуванчиков запись закреплена
Миниатюры Льва Болеславского.
Всё чаще пониманье счастья
Не к цели, не к мечте свожу,
А просто к ощущенью жизни.
Показать полностью.
Откуда вдруг прежняя нежность к тебе?
Миг из прошлого
Заблудился во времени.
О жажда единенья со вселенной,
Когда о звёздах и травинке малой
Хочу кричать я: это тоже я!
Сказали: время – лучший лекарь,
Но так мне рану залечило,
Что стало больно без неё.
Та музыка, что мы зовём любовью,
Так явственно звучит внутри меня,
А вслух пропеть её я не могу.
Внутри меня сидит другой, –
За слово, жест, поступок
Оправдываюсь вечно перед ним.
Мы в юность вернуться пытались,
Но нас не пустили туда
Не годы, а горькое знанье.
Ум принял всё,
А сердце – лишь частицу.
Кому поверить?
«А как ты прожил день?
Считай, что завершил
Ты жизнь в миниатюре.»
.
Та музыка, что мы зовём любовью,
Так явственно звучит внутри меня,
А вслух пропеть её я не могу.
Вот! Поэтому и надо заниматься вокалом.
За полем одуванчиков запись закреплена
Люди во всем мире боятся войны, терроризма и кризиса, но в России, кажется, есть более сильный страх: все мы боимся осени.
Золотые листья давно сгнили, а до разноцветных радостей Нового года – витрин в мишуре, фонариков и корпоративов с пьяными Дед Морозами – ещё минимум месяц.
Сколько ни уговаривай себя, что уже скоро, уже вот-вот, безысходность проглядывает в каждой мелочи: в потерянных перчатках, промокших ногах и в заднем стекле автобуса, ушедшего из-под носа.
Более всего эти первые недели ноября напоминают кризис среднего возраста. Когда не только лето отшумело, но и золотые яблоки зрелости перележали и сморщились. Тебе неудобно в собственном теле, как в отсыревшем пальто, ты будто сам себе не равен, настолько не соответствуешь своим ожиданиям от «состоявшейся личности». А до старости, которая убелит сединами, принесёт ровную душу и мудрость, всё извинит и спишет, – до неё десятилетия, и совершенно непонятно, как продержаться.
Но зря что ли мы каждый год переживаем это сошествие в тоску – научились за жизнь справляться, у каждого из нас припасены факелы, разгоняющие темноту, или хотя бы маленькие свечки. Если не удаётся улететь в тёплые края, чтобы пересидеть до снега, а то и до весны, приходится как-то обживать свои бездны.
Женщины покупают шёлк для ласки и кашемир для нежности. Пекут шарлотку, чтобы не пропали последние яблоки и в доме пахло корицей.
Варят глинтвейн по секретным бабушкиным рецептам, которые придумывают на ходу. И носят вишнёвое, ярко-синее, рыжее – какое угодно, лишь бы расцвечивать сумерки.
Коты работают на пределе возможностей, мурлычут, как холодильники, пушатся, отращивают животики и валяются в разнузданных позах, гармонизируя пространство.
Мужчины по-ремарковски поднимают воротники и заводят маленькие фляжки из стали и кожи, в них плещется чёрный ром на чёрный день – чтобы вспоминать иногда море, пиратскую вольницу и четыре звезды Южного Креста, которые не видел никогда.
И постепенно корабли находят дорогу в порт по запаху шарлотки, а женщины узнают своих мужчин по опасному блеску в глазах и красной бандане.
И поздняя осень для тебя становится приключением, детективом в стиле нуар или угольным рисунком: темновато, но стильно. А зрелость – не время, когда начинаешь быстрее стареть, а будто огромный дом, обжитой, надёжный, со множеством комнат и сюрпризов. Открытый для гостей, но защищённый от чужаков; натопленный, но не душный; безопасный, но не скучный, потому что в нём много памяти, секретов, любви, а также усердный кот (или собака, если хочешь).
А потом однажды проснёшься утром, а за окном свет, серебро и мир изменился. Снег выпал, вот и всё, мы пережили. Скоро на площади поставят ёлку до неба, побежишь к ней, с каждым шагом становясь всё моложе, всё меньше и легче, и вот ты уже маленький, а над тобой огоньки.
За полем одуванчиков запись закреплена
О Леониде Енгибарове.
У нас была любимая игра: я называл слово, он лаконично комментировал его.
Я: Самое страшное
– ОН: Благополучие
Я: Доверие
– ОН: Нельзя доверять ответственных постов людям без юмора
Я: Любовь
– ОН: Пришёл. Увидел. Сдался
Я: Встреча
– ОН: Чистая душа — вытирайте ноги
Я: Свет
– ОН: От фонаря не светло, если он под глазом
Я: Молодость
– ОН: Жизнеутверждающие планы и надежды
Я: Самое любимое
– ОН: Море. Осень. Ван-Гог
Я: Престижность профессии
– ОН: Вратари бывают великими, портье — никогда
Я: Да и нет
– ОН: Чтобы сказать «Нет», надо иметь больше таланта, чем говорить «Да»
Я: Слабости
– ОН: Им можно предаваться всю жизнь
Я: Расставание
– ОН: Уходя, не гаси свет в чужой душе.
Леонид Бабушкин из книги «Цирк в объективе»
Для справки: Леонид Георгиевич Енгибаров (1935 — 1972) — советский клоун-мим, выступавший в амплуа «грустный клоун», писатель.
Народный артист Армянской ССР (1971).
За полем одуванчиков запись закреплена
За полем одуванчиков запись закреплена
В обычную двухсотграммовую чашку следует налить полторы столовых ложки коньяка. (Можно больше, хотя такая алчность наверняка испортит вкус напитка; меньше же нельзя ни в коем случае.) Джезву снять с огня, как только появится светло-коричневая пенка; промедление варварски исказит результат. Разлить кофе по чашкам так, чтобы они наполнились лишь наполовину. Добавить тёплое молоко (лучше топлёное) или сливки (желательно, не слишком жирные).
Показать полностью.
Идеальная пропорция: треть молока на две трети кофе с коньяком.
Итог усилий следует пить торопливо, большими жадными глотками. Допив, закрыть глаза и расслабить мышцы – на несколько минут, не больше. Потом открыть глаза, сделать несколько движений, требующих усилия (например, потянуться, или подпрыгнуть, или маваши-гири какое сотворить) – и можно жить дальше.
Эффект поразительный: приготовленный таким образом кофе с коньяком снимает стресс и усталость, прогоняет похмелье и лечит простуду, примиряет с судьбой и приучает к иронической улыбке.
Макс Фрай «Энциклопедия мифов»
За полем одуванчиков запись закреплена
Я узнавал её на всех фотографиях. На маленьком снимке, запечатлевшем группу лыжников. На микроскопическом фото, сделанном возле колхозной библиотеки. И даже на передержанной карточке, в толпе, среди едва различимых участников молодежного хора.
Показать полностью.
Я узнавал хмурую девочку в стоптанных туфлях. Смущенную барышню в дешевом купальнике под размашистой надписью «Евпатория». Студентку в платке возле колхозной библиотеки. И везде моя жена казалась самой печальной.
Я перевернул ещё несколько страниц. Увидел молодого человека в шестигранной кепке, старушку, заслонившуюся рукой, неизвестную балерину.
Мне попалась фотография артиста Яковлева. Точнее, открытка с его изображением. Снизу каллиграфическим почерком было выведено: «Лена! Служение искусству требует всего человека, без остатка. Рафик Абдуллаев»…
Я раскрыл последнюю страницу. И вдруг у меня перехватило дыхание. Даже не знаю, чему я так удивился. Но почувствовал, как у меня багровеют щеки.
Я увидел квадратную фотографию, размером чуть больше почтовой марки. Узкий лоб, запущенная борода, наружность матадора, потерявшего квалификацию.
Это была моя фотография. Если не ошибаюсь — с прошлогоднего удостоверения. На белом уголке виднелись следы заводской печати.
Минуты три я просидел, не двигаясь. В прихожей тикали часы. За окном шумел компрессор. Слышалось позвякивание лифта. А я всё сидел.
Хотя, если разобраться, что произошло? Да ничего особенного. Жена поместила в альбом фотографию мужа. Это нормально.
Но я почему-то испытывал болезненное волнение. Мне было трудно сосредоточиться, чтобы уяснить его причины. Значит, всё, что происходит — серьёзно. Если я впервые это чувствую, то сколько же любви потеряно за долгие годы.
У меня не хватало сил обдумать происходящее. Я не знал, что любовь может достигать такой силы и остроты.
Я подумал: «Если у меня сейчас трясутся руки, что же будет потом?»
В общем, я собрался и поехал на работу…
* * *
Посылаю стихотворение. Привет Люсе и Ксюше. С.Д.
Я вспоминаю о прошедшем
Детали в памяти храня:
Не только я влюблялся в женщин
Влюблялись всё же и в меня.
Получше были, и похуже
Терялись в сутолоке дней
Но чем-то все они похожи
Неравнодушные ко мне
Им, как и мне, не нужен в жизни
Так называемый уют
Смешные, знаете ли, мысли
Порой покоя не дают.
